Неточные совпадения
Она была похожа на
прекрасный, хотя еще и полный лепестков, но уже отцветший, без запаха
цветок.
— Тебе не свежо ли? Ты бледна. Постой, нагнись! — сказала сестра Кити, Львова, и, округлив свои полные
прекрасные руки, с улыбкою поправила ей
цветы на голове.
Еще Анна не успела напиться кофе, как доложили про графиню Лидию Ивановну. Графиня Лидия Ивановна была высокая полная женщина с нездорово-желтым
цветом лица и
прекрасными задумчивыми черными глазами. Анна любила ее, но нынче она как будто в первый раз увидела ее со всеми ее недостатками.
На грудь кладет тихонько руку
И падает. Туманный взор
Изображает смерть, не муку.
Так медленно по скату гор,
На солнце искрами блистая,
Спадает глыба снеговая.
Мгновенным холодом облит,
Онегин к юноше спешит,
Глядит, зовет его… напрасно:
Его уж нет. Младой певец
Нашел безвременный конец!
Дохнула буря,
цвет прекрасныйУвял на утренней заре,
Потух огонь на алтаре!..
Корабль подойдет величественно к самому берегу под звуки
прекрасной музыки; нарядная, в коврах, в золоте и
цветах, поплывет от него быстрая лодка.
Ему шел уже двенадцатый год, когда все намеки его души, все разрозненные черты духа и оттенки тайных порывов соединились в одном сильном моменте и, тем получив стройное выражение, стали неукротимым желанием. До этого он как бы находил лишь отдельные части своего сада — просвет, тень,
цветок, дремучий и пышный ствол — во множестве садов иных, и вдруг увидел их ясно, все — в
прекрасном, поражающем соответствии.
У ней был
прекрасный нос и грациозный рот, с хорошеньким подбородком. Особенно профиль был правилен, линия его строга и красива. Волосы рыжеватые, немного потемнее на затылке, но чем шли выше, тем светлее, и верхняя половина косы, лежавшая на маковке, была золотисто-красноватого
цвета: от этого у ней на голове, на лбу, отчасти и на бровях, тоже немного рыжеватых, как будто постоянно горел луч солнца.
Это был не подвиг, а долг. Без жертв, без усилий и лишений нельзя жить на свете: «Жизнь — не сад, в котором растут только одни
цветы», — поздно думал он и вспомнил картину Рубенса «Сад любви», где под деревьями попарно сидят изящные господа и
прекрасные госпожи, а около них порхают амуры.
Дорога
прекрасная; синий, туманный
цвет дальних гор определялся все более и более, по мере приближения к ним.
Здесь совсем другое: простор, чистота,
прекрасная архитектура домов, совсем закрытых шпалерою из мелкой, стелющейся, как плющ, зелени с голубыми
цветами; две церкви, протестантская и католическая, обнесенные большими дворами, густо засаженными фиговыми, мускатными и другими деревьями и множеством
цветов.
«Ух, уф, ах, ох!» — раздавалось по мере того, как каждый из нас вылезал из экипажа. Отель этот был лучше всех, которые мы видели, как и сам Устер лучше всех местечек и городов по нашему пути. В гостиной, куда входишь прямо с площадки, было все чисто, как у порядочно живущего частного человека:
прекрасная новая мебель, крашеные полы, круглый стол, на нем два большие бронзовые канделябра и ваза с букетом
цветов.
Действительно, хоть роз теперь и не было, но было множество редких и
прекрасных осенних
цветов везде, где только можно было их насадить. Лелеяла их, видимо, опытная рука. Цветники устроены были в оградах церквей и между могил. Домик, в котором находилась келья старца, деревянный, одноэтажный, с галереей пред входом, был тоже обсажен
цветами.
Густые белокурые волосы
прекрасного пепельного
цвета расходились двумя тщательно причесанными полукругами из-под узкой алой повязки, надвинутой почти на самый лоб, белый, как слоновая кость; остальная часть ее лица едва загорела тем золотым загаром, который принимает одна тонкая кожа.
Золотистым отливом сияет нива; покрыто
цветами поле, развертываются сотни, тысячи
цветов на кустарнике, опоясывающем поле, зеленеет и шепчет подымающийся за кустарником лес, и он весь пестреет
цветами; аромат несется с нивы, с луга, из кустарника, от наполняющих лес
цветов; порхают по веткам птицы, и тысячи голосов несутся от ветвей вместе с ароматом; и за нивою, за лугом, за кустарником, лесом опять виднеются такие же сияющие золотом нивы, покрытые
цветами луга, покрытые
цветами кустарники до дальних гор, покрытых лесом, озаренным солнцем, и над их вершинами там и здесь, там и здесь, светлые, серебристые, золотистые, пурпуровые, прозрачные облака своими переливами слегка оттеняют по горизонту яркую лазурь; взошло солнце, радуется и радует природа, льет свет и теплоту, аромат и песню, любовь и негу в грудь, льется песня радости и неги, любви и добра из груди — «о земля! о нега! о любовь! о любовь, золотая,
прекрасная, как утренние облака над вершинами тех гор»
Пока человек идет скорым шагом вперед, не останавливаясь, не задумываясь, пока не пришел к оврагу или не сломал себе шеи, он все полагает, что его жизнь впереди, свысока смотрит на прошедшее и не умеет ценить настоящего. Но когда опыт прибил весенние
цветы и остудил летний румянец, когда он догадывается, что жизнь, собственно, прошла, а осталось ее продолжение, тогда он иначе возвращается к светлым, к теплым, к
прекрасным воспоминаниям первой молодости.
День этот удался необыкновенно и был одним из самых светлых, безоблачных и
прекрасных дней — последних пятнадцати лет. В нем была удивительная ясность и полнота, в нем была эстетическая мера и законченность — очень редко случающиеся. Одним днем позже — и праздник наш не имел бы того характера. Одним неитальянцем больше, и тон был бы другой, по крайней мере была бы боязнь, что он исказится. Такие дни представляют вершины… Дальше, выше, в сторону — ничего, как в пропетых звуках, как в распустившихся
цветах.
Да, я был влюблен, и память об этой юношеской, чистой любви мне мила, как память весенней прогулки на берегу моря, середь
цветов и песен. Это было сновидение, навеявшее много
прекрасного и исчезнувшее, как обыкновенно сновидения исчезают!
Вещь
прекрасная, но жуткая: каменная пустыня, кровавая от лучей заката, посредине — озеро
цвета застывшей крови.
Прекрасная эта птица водится весьма в небольшом количестве в самых топких болотах, предпочтительно около болотных луж, озерков и озер, обросших камышом, аиром и осокой и покрытых в летнее время густою шмарою, или водяным
цветом.
Носик у ней с пережабинкой, светло-рогового
цвета; голова, шея и зоб сизо-розовые; около темных
прекрасных глаз лежит ободочек, довольно широкий, из не заросшей перышками кожицы светло-малинового
цвета; на обеих сторонах шеи, на палец от глаз, есть продолговатое, очень красивое, кофейное пятно, пересекаемое белыми полосками, или, лучше сказать, три темно-кофейные пятнышка, обведенные белою каемочкой; по крыльям от плеч лежат темные продолговатые пятна, отороченные коричневым ободочком; длинные перья в крыльях светло-кофейные, такого же
цвета и хвост, довольно длинный; два верхние хвостовые пера без каемок, а все нижние оканчиваются белою полосою в палец шириной; по спине видны небольшие, неясные пестринки; хлупь чисто-белая и ножки розовые.
[Что эта обмазка или штукатурка есть не что иное, как помет лысены — убедиться нетрудно, сличив обмазку с свежим пометом, которого всегда бывает довольно на верху гнезда] на дне лежала настилка из черных перьев и темного пуха, выщипанного матерью из своей хлупи, и, наконец, девять яиц (немножко поменьше куриных)
прекрасного темно-сизого, слегка зеленоватого
цвета с глянцем, испещренных белыми крапинками.
В гнезде находилось шестнадцать яичек, каждое величиною в полтора воробьиного яйца, неопределенного и в то же время
прекрасного зеленоватого
цвета, с самыми крошечными палевыми крапинками.
Дача Епанчиных была роскошная дача, во вкусе швейцарской хижины, изящно убранная со всех сторон
цветами и листьями. Со всех сторон ее окружал небольшой, но
прекрасный цветочный сад. Сидели все на террасе, как и у князя; только терраса была несколько обширнее и устроена щеголеватее.
— Потому оно, брат, — начал вдруг Рогожин, уложив князя на левую лучшую подушку и протянувшись сам с правой стороны, не раздеваясь и закинув обе руки за голову, — ноне жарко, и, известно, дух… Окна я отворять боюсь; а есть у матери горшки с
цветами, много
цветов, и
прекрасный от них такой дух; думал перенести, да Пафнутьевна догадается, потому она любопытная.
Бывало, Агафья, вся в черном, с темным платком на голове, с похудевшим, как воск прозрачным, но все еще
прекрасным и выразительным лицом, сидит прямо и вяжет чулок; у ног ее, на маленьком креслице, сидит Лиза и тоже трудится над какой-нибудь работой или, важно поднявши светлые глазки, слушает, что рассказывает ей Агафья; а Агафья рассказывает ей не сказки: мерным и ровным голосом рассказывает она житие пречистой девы, житие отшельников, угодников божиих, святых мучениц; говорит она Лизе, как жили святые в пустынях, как спасались, голод терпели и нужду, — и царей не боялись, Христа исповедовали; как им птицы небесные корм носили и звери их слушались; как на тех местах, где кровь их падала,
цветы вырастали.
Тамара с голыми белыми руками и обнаженной шеей, обвитой ниткой искусственного жемчуга, толстая Катька с мясистым четырехугольным лицом и низким лбом — она тоже декольтирована, но кожа у нее красная и в пупырышках; новенькая Нина, курносая и неуклюжая, в платье
цвета зеленого попугая; другая Манька — Манька Большая или Манька Крокодил, как ее называют, и — последней — Сонька Руль, еврейка, с некрасивым темным лицом и чрезвычайно большим носом, за который она и получила свою кличку, но с такими
прекрасными большими глазами, одновременно кроткими и печальными, горящими и влажными, какие среди женщин всего земного шара бывают только у евреек.
— Вышивали мы гладью, золотом, напрестольники, воздухи, архиерейские облачения… травками,
цветами, крестиками. Зимой сидишь, бывало, у окна, — окошки маленькие, с решетками, — свету немного, маслицем пахнет, ладаном, кипарисом, разговаривать нельзя было: матушка была строгая. Кто-нибудь от скуки затянет великопостный ирмос… «Вонми небо и возглаголю и воспою…» Хорошо пели, прекрасно, и такая тихая жизнь, и запах такой
прекрасный, снежок за окном, ну вот точно во сне…
Я не имел о них понятия и пришел в восхищение, когда отец отыскал мне несколько
прекрасных, гладких, блестящих разными
цветами камешков, из которых некоторые имели очень красивую, затейливую фигуру.
Небольшой круглый стол был убран роскошно: посредине стояло
прекрасное дерево с
цветами и плодами; граненый хрусталь, серебро и золото ослепили мои глаза.
Ефрем с Федором сейчас ее собрали и поставили, а Параша повесила очень красивый, не знаю, из какой материи, кажется, кисейный занавес; знаю только, что на нем были такие
прекрасные букеты
цветов, что я много лет спустя находил большое удовольствие их рассматривать; на окошки повесили такие же гардины — и комната вдруг получила совсем другой вид, так что у меня на сердце стало веселее.
Нехлюдов был нехорош собой: маленькие серые глаза, невысокий крутой лоб, непропорциональная длина рук и ног не могли быть названы красивыми чертами. Хорошего было в нем только — необыкновенно высокий рост, нежный
цвет лица и
прекрасные зубы. Но лицо это получало такой оригинальный и энергический характер от узких, блестящих глаз и переменчивого, то строгого, то детски-неопределенного выражения улыбки, что нельзя было не заметить его.
Но сегодня и его вывела из обычного благодушного спокойствия одна красивая, полная, с виду очень добрая дама, владелица
прекрасной дачи, окруженной садом с
цветами.
О, да, я помнил ее!.. Когда она, вся покрытая
цветами, молодая и
прекрасная, лежала с печатью смерти на бледном лице, я, как зверек, забился в угол и смотрел на нее горящими глазами, перед которыми впервые открылся весь ужас загадки о жизни и смерти. А потом, когда ее унесли в толпе незнакомых людей, не мои ли рыдания звучали сдавленным стоном в сумраке первой ночи моего сиротства?
M-me Четверикова, этот недавний еще
цветок красоты и свежести, была тоже немного лучше: бледный, матовый отлив был на ее щеках вместо роз; веки
прекрасных глаз опухли от слез; хоть бы брошка, хоть бы светлая булавка была видна в ее костюме.
Услышишь о свадьбе, пойдешь посмотреть — и что же? видишь
прекрасное, нежное существо, почти ребенка, которое ожидало только волшебного прикосновения любви, чтобы развернуться в пышный
цветок, и вдруг ее отрывают от кукол, от няни, от детских игр, от танцев, и слава богу, если только от этого; а часто не заглянут в ее сердце, которое, может быть, не принадлежит уже ей.
Он был среднего роста, но худ и бледен, — не от природы, как Петр Иваныч, а от беспрерывных душевных волнений; волосы не росли, как у того, густым лесом по голове и по щекам, но спускались по вискам и по затылку длинными, слабыми, но чрезвычайно мягкими, шелковистыми прядями светлого
цвета, с
прекрасным отливом.
Изменилась, в свою очередь, и Муза Николаевна, но только в противную сторону, так что, несмотря на щеголеватое домашнее платье, она казалась по крайней мере лет на пять старше Сусанны Николаевны, и главным образом у нее подурнел
цвет лица, который сделался как бы у англичанки, пьющей портер: красный и с небольшими угрями; веки у Музы Николаевны были тоже такие, словно бы она недавно плакала, и одни только ее
прекрасные рыжовские глаза говорили, что это была все та же музыкантша-поэтесса.
Дело в том, что на потолке этой уборной была довольно искусно нарисована Венера, рассыпающая
цветы, которые как бы должны были упасть с потолка на поправляющих свой туалет дам и тем их еще более украсить, — мысль сама по себе
прекрасная, но на беду в уборной повесили для освещения люстру, крючок которой пришелся на средине живота Венеры, вследствие чего сказанное стихотворение гласило: «Губернский предводитель глуп, ввинтил Венере люстру в пуп».
Я любил Богородицу; по рассказам бабушки, это она сеет на земле для утешения бедных людей все
цветы, все радости — все благое и
прекрасное. И, когда нужно было приложиться к ручке ее, не заметив, как прикладываются взрослые, я трепетно поцеловал икону в лицо, в губы.
Из левой стороны сердца, прячась и кидаясь внезапно, извивалась отвратительная змея, жаля протянутые вверх руки, полные
цветов; с правой стороны высовывалась
прекрасная голая рука женщины, сыплющая золотые монеты в шляпу старика-нищего.
Раздосадованный советник бросил дело, а будь у директорши в самом деле платье брусничного
цвета да напиши советник, так в те
прекрасные времена брусничный
цвет наделал бы мне, наверное, больше вреда, чем брусничный сок Лариных мог повредить Онегину.
Казнит злодея провиденье!
Невинная погибла — жаль!
Но здесь ждала ее печаль,
А в небесах спасенье!
Ах, я ее видал — ее глаза
Всю чистоту души изображали ясно.
Кто б думать мог, что этот
цвет прекрасныйСомнет минутная гроза.
Что ты замолк, несчастный?
Рви волосы — терзайся — и кричи —
Ужасно! — о, ужасно!
Краса садов, пышная роза, и увядая,
прекраснее свежих полевых
цветов: так точно, несмотря на изнурительную болезнь, дочь боярская казалась
прекраснее всех ее окружающих девиц.
Наплавки приготовляются различным образом: 1) Они вырезываются или вытачиваются из коры осокоря, которая имеет
прекрасный темно-красный
цвет, очень легка и не намокает в воде.
Когда она вышла к нему в белом тарлатановом платье, с веткой небольших синих
цветов в слегка приподнятых волосах, он так и ахнул: до того она ему показалась
прекрасною и величественною, уж точно не по летам.
Что
прекрасней песен о
цветах и звездах?
Всякий тотчас скажет: песни о любви!
Что
прекрасней солнца в ясный полдень мая?
И влюбленный скажет: та, кого люблю!
Вот как это было: пировал Тимур-бек в
прекрасной долине Канигула, покрытой облаками роз и жасмина, в долине, которую поэты Самарканда назвали «Любовь
цветов» и откуда видны голубые минареты великого города, голубые купола мечетей.
Ах, прекрасны звезды в небе полуночи — знаю!
И прекрасно солнце в ясный полдень лета — знаю!
Очи моей милой всех
цветов прекрасней — знаю!
И ее улыбка ласковее солнца — знаю!
Суфлер дал мне пьесу, написанную четким,
прекрасным почерком и перекрещенную карандашом всех
цветов и вдобавок украшенную чернильными надписями и между строк и на полях разными почерками.
Офелия в
цветах, в причудливом уборе
Из майских роз и влажных нимф речных
На золотых кудрях, с безумием во взоре,
Внимала звукам темных дум своих.
Ее дыханьем насмерть пораженный,
Припал к устам, как раненый олень,
Прекрасный принц Гамлет, любовью опьяненный,
Когда пред ним отца явилась тень…
Он вскрикнул и воскрес…